ТЕАТР VIVA ...

признание в любви, или

мистика в стиле кукольного театра

Действующие лица:

Алексей Иванович - режиссер

Ирина Васильевна - балетмейстер

Семеныч - скульптор-кукольник

Катя - журналистка

Старая актриса

Молодой актер

Главный редактор

Журналисты, монтировщики декораций, охранники, актеры, актеры-кукловоды, прохожие на бульваре.

Люди не должны подозревать, что они куклы или наоборот - персонажи должны быть совершенно уверены, что они - люди.

сцена 1

Редакция газеты. За большим Т-образным столом 4-8 журналистов. Во главе стола - Главный редактор. Журналисты громко что-то обсуждают, размахивая руками. Главный редактор пытается навести тишину.

ГЛАВНЫЙ. Господа! Прошу вас, успокойтесь! Вы же взрослые люди, в конце концов. Сколько можно. Мы должны подготовиться - предстоит неприятный разговор! Надо бы почаще повторять, что мы не просто свободная пресса, а частная газета... Нам надо научиться - всем - чутко улавливать настроение...

ГОЛОСА. Свое?

Общества?

Хозяина?

ГЛАВНЫЙ. Остроумие рекомендую сдерживать. Лично я совершенно не собираюсь терять работу... хотя... и не снимаю с себя ответственности за ваши вольности. Господа, да угомонитесь вы, наконец!

Появляется Хозяин. Следом за ним с двух сторон - охранники. Они повторяют каждое движение Хозяина. Все встают.

ХОЗЯИН. Всем - здравствуйте! (заметил, что все стоят, мягче) Садитесь,.. пожалуйста...

Все рассаживаются. Телефонный звонок. Один из охранников вынимает трубку, другой загораживает Хозяина и поднимает руку - тишина.

Я. Да. Все. Доля. Бери. Будем! (кивает охраннику, тот отворачивает Хозяину рукав, видны массивные золотые часы) Через час! (отдает трубку)

Хозяин повернулся к Главному редактору, тот встает со своего места и пересаживается к рядовым сотрудникам. Хозяин подходит к стулу во главе стола, но не садится, а берет газету со стола и начинает прогуливаться за спинами журналистов. Охранники - след в след.

Я собрал вас по очень неприятному поводу. (разворачивает газету) Что это?

Главный редактор подскакивает, собираясь оправдываться, но охранники резким жестом усаживают его на место. Журналисты по мере приближения Хозяина наклоняют головы, прошел - поднимают. Получается своеобразная извивающаяся линии, словно прогибающийся редакционный хребет.

Мне не нужна ваша смелость! Я купил газету для другого! И хочу еще раз всем напомнить, здесь - я главный! Не спонсор - хозяин! Вы - нанятые мною работники. И должны хорошо выполнять свою работу! За это я вам плачу. И немало. Кто не согласен (широкий жест) - улица ждет. (все опустили головы)

Кто ведет отдел светской хроники?

Журналистка Катя вскакивает с места. Охранники, сомкнувшись, закрывают собой Хозяина. Он разводит их в разные стороны - перестарались.

Вы хорошо понимаете, что такое светская хроника?

КАТЯ. Я... да... кажется...

ХОЗЯИН. Никаких кажется. Казаться может только мне, и то (хихикает) не по вашему адресу. Понимаете? Светской!!! Меня совершенно не интересует ваша точка зрения...

Нависает над всеми. Охранники его приподнимают - получается зловещая тень над журналистами.

А также мнение любого здесь присутствующего!

Опускается на место.

Оценки - мое дело! Ваше дело - хлесткие характеристики, жесткие тексты и сплетни! Но сплетни хорошие!

Газета должна покупаться! Рассуждения про подлинное и мнимое оставьте толстым журналам - это не мой бизнес. Мой бизнес должен быть прибыльным. (Главному редактору) Обязательно повесить лозунг про прибыль, чтобы все это помнили!

Охранники разворачивают плакат “Бизнес должен быть прибыльным” и вручают его Главному редактору. Тот так и остается с этим плакатом во всю ширину разведенных рук.

(меняет тон) А впрочем... Если вам удастся что-то... этакое придумать... соединить... совместить несовместимое... Ну, не знаю... селедку с медом, например, или шляпу с ботинком, в общем, не знаю что... тогда наша газета могла бы стать во главе такого начинания. Чем нелепее проект, тем громче скандал. Чем громче скандал - тем больше интерес. А это тиражи! И имена!!! Не забывайте, нужны имена! Публика клюет только на знакомое! (бросает газету на стол) Все свободны!

Уходит с охранниками, не прощаясь. Последний охранник уходит, пятясь спиной. Главный тотчас подскакивает к своему месту во главе стола.

ГЛАВНЫЙ. По местам. А вы (Журналистке) Останьтесь.

Журналисты молча покидают редакцию.

КАТЯ. (тараторит) Я все поняла... Но у меня - мертвый сезон - отпуска...

ГЛАВНЫЙ. Ничего не знаю, - придумай!

КАТЯ. Правда... скоро две премьеры - в балете и в кукольном театре... так... ничего особенного, хотя...

ГЛАВНЫЙ. (потрясает плакатом) Делай, что хочешь, но добудь скандал, а то нас точно разгонят.

сцена 2

Бульвар. Слышен шум проезжающих машин, птичий гомон и детский смех. Катя сидит на скамье. Время от времени она посматривает на часы и бесцельно провожает глазами прохожих. Над ней летают птицы.

ЖУРНАЛИСТКА. Голодные? Я сама голодная, но могу поделиться с вами булочкой.

Она достает из сумочки пакет с булкой для себя и для птиц. Птицы копошатся у ее ног, а самые нахальные норовят схватить крошки налету.

Своеобразной плывущей походкой приближается балетмейстер - молодая изящная дама в дорогом брючном костюме.

БАЛЕТМЕЙСТЕР. Вы из газеты?

КАТЯ. (вскакивает, роняя пакет) Ирина Васильевна? Катя.

ИРИНА. (протягивает руку, Катя пожимает ее) Просто Ирина. Извините за опоздание. У нас премьера завтра - много проблем. (смотрит на часы) Если вы не против, давайте начнем.

КАТЯ. (огорченно) Мы не пойдем в театр?

ИРИНА. (замялась) Я бы не хотела... Плохая примета. Да и не желаю лишний раз привлекать внимание. И так уже достаточно сплетен.

КАТЯ. (достает диктофон) Без сплетен нельзя! В вашем театре так долго не было премьер, что вполне понятен интерес... (напористо) Я слышала, вы при думали что-то необычное?

ИРИНА. Вас ведь не спектакль интересует, а закулисье.

КАТЯ. (бодро) Что вы, что вы!

ИРИНА. Не старайтесь. Я ведь почитываю вашу газету. Никто не задумывается, почему на сцене происходит то или иное. Зато всех занимает, что мужские роли танцуют женщины.

КАТЯ. А почему?

ИРИНА. Понимаете, как бы объяснить... Я ставлю балет. Сегодня. На современную музыку - резкую, раздрызганную. Мне даже сложно назвать это балетом, скорее - танцевальная сюита. Впрочем, не это главное. Посмотрите! (показывает на прохожих)

Прохожие идут мимо. У них разные походки - деловые, расхлябанные, косолапые и пр. - бульвар.

Катя и Ирина изредка обращают на них внимание, и тогда разговор на некоторое время замирает.

КАТЯ. Не понимаю...

ИРИНА. Посмотрите на женщин. Почти все - в брюках. Быстрые, уверенные. А мужчины... У них походки затравленных псов... Не находите?

КАТЯ. (наблюдает некоторое время) Не у всех... Может, здесь не те ходят?

ИРИНА. Не важно. Это тенденция, как говорят исследователи. Меня не заводят эти мужчины.

КАТЯ. А женщины?

ИРИНА. Эти?

КАТЯ. Эти.

ИРИНА. Тоже не заводят. Я все про них знаю.

КАТЯ. А вы - другая?

ИРИНА. Молодец! Не ожидала. Не знаю. Не думала.

КАТЯ. Как же так?

ИРИНА. Хорошо вы меня... Надо же... Ладно, я не готова, давайте сменим тему...

КАТЯ. (огорченно) Давайте...

ИРИНА. Не огорчайтесь... Хотите, я расскажу вам о своей мечте?

КАТЯ. Мечтаете поставить балет только для мужчин?

ИРИНА. Не возвращайтесь, мы оставили эту тему. Нет, нет. Я хочу поставить “Лебединое озеро”.

КАТЯ. У вас в театре уже есть “Лебединое озеро”.

ИРИНА. (резко) У нас в театре не “Лебединое озеро”, а утиная птицеферма! Не обращайте внимание, это так, личное.

КАТЯ. Ничего-ничего... Производственный конфликт?

ИРИНА. Что-то вроде того... Понимаете... Вы давно слушали музыку Чайковского?

КАТЯ. (пожимает плечами) Не помню...

Звучит музыка из “Лебединого озера”. Ирина встает и машинально иллюстрирует слова движениями.

ИРИНА. (горячо) А я слушаю ее каждый день, и поверьте мне, Катя, чувствую, что надо танцевать иначе. Как бы вам... Понимаете, эта музыка живая, воздушная и ... тянущаяся, что ли... Вот берет скрипач ноту, и она может звучать у него бесконечно... А мы в балете, должны учитывать, что... что...

КАТЯ. Танцуют люди?

ИРИНА. (обрадовано) Именно! Вот, например, я чувствую, что в этом месте надо... взлететь или сделать поддержку... очень высокую и длительную. А у партнера не хватит сил столько держать балерину на вытянутых руках... Как заставить танцовщиков оторваться от земли? Любое движение быстро заканчивается, потому... потому, что... Не летают лебеди по земле... Мне нужно скользящее, протяжное движение... бесконечная ласточка...

КАТЯ. Как на льду?

ИРИНА. Да... Я даже пыталась поставить этот балет на льду... Давно... Но это тоже... не то. Смешно. На льду я столкнулась с другой проблемой.

КАТЯ. Сложные элементы?

ИРИНА. Катя, с вами опасно разговаривать - на ходу подметки рвете. Действительно, ледовые артисты - бывшие спортсмены - им хочется сложность и мастерство показать. Вечные ножницы.

КАТЯ. Любопытная картина получается - живые исполнители не подходят для живой музыки?

ИРИНА. Не подходят... Мне нужны... умеющие летать танцоры... или... совершенные марионетки...

КАТЯ. (осторожно) Поэтому танцевальная сюита? Что бы всех обмануть?

ИРИНА. Нет... то есть... Впрочем, я совсем запуталась. Понимаете, чтобы поставить мое “Лебединое озеро”, я должна увидеть или хотя бы поверить в идеальных мужчин и женщин.

КАТЯ. Почему?

ИРИНА. (смеется) Потому, что принц и принцесса должны быть идеальными.

КАТЯ. Неужели вы не можете их себе придумать?

ИРИНА. (смотрит на часы) Больше не хочу! Простите, Катенька, я должна бежать, давайте, закончим в другой раз?

КАТЯ. (разочарованно) Я даже... (беспомощно) Мне материал надо сегодня сдавать...

ИРИНА. Не расстраивайтесь, напишите, что захотите, только про “Лебединое озеро” не слова, ладно?

КАТЯ. Ладно...

Ирина протягивает Кате руку на прощание и уходит. Катя укладывает в сумку блокнот и диктофон. Поднимается со скамейки, набирает из пакета гость крошек и бросает птицам.

КАТЯ. Налетайте, утробы ненасытные! Ни материала, ни обеда! Выгонят меня, как пить дать, выгонят!

Катя присоединяется в прохожим на бульваре.

сцена 3

Сцена кукольного театра. Монтировщики готовят декорацию. Во время последующего разговора, они спокойно продолжают работать, стучать молотками, собирать ширму, и освобождать сцену. Когда закончат - удалятся. Везде разбросаны материалы, инструменты, куклы... режиссер мотается от портала к порталу.

РЕЖИССЕР. Я вас умоляю, побыстрее. Мы не успеем к вечернему спектаклю.

Монтировщик подхватил большую куклу и понес ее к кулисам.

РЕЖИССЕР. Стой! Куда потащил? Верни взад!

Монтировщик молча положил куклу на место, взвалил другую на плечи.

(машет на него руками) Опусти! Вон доски! (монтировщик вертит головой) Девяносто градусов на запад! Молодец! Осторожно, смотри под ноги! (кричит) Люк закройте! Олухи! Семеныч!

Из кулис появляется Катя и направляется к режиссеру. Монтировщик приближается к доскам, поднимает их и уносит.

РЕЖИССЕР. (приближающейся Кате) Что вы тут делаете?

КАТЯ. Я...

РЕЖИССЕР. Кто пустил посторонних?

КАТЯ. Мы договаривались...

РЕЖИССЕР. Семеныч? (оглядывает сцену) Кто видел Семеныча?

Катя застывает на месте. Появляется Семеныч с куском ткани, поднимает куклу, подходит к Режиссеру.

СЕМЕНЫЧ. Вот, смотри. Это подходит?

РЕЖИССЕР. Почему тебя никогда не дозовешься?

СЕМЕНЫЧ. На “дозовешься” есть помреж.

РЕЖИССЕР. Почему тебя никогда не дозовешься?

СЕМЕНЫЧ. (беззлобно) Просил принести. Я принес.

РЕЖИССЕР. Что принес?

СЕМЕНЫЧ. Ткань. Просил.

РЕЖИССЕР. Когда?

СЕМЕНЫЧ. (смотрит на часы) Час назад.

РЕЖИССЕР. А теперь сколько?

СЕМЕНЫЧ. На час больше.

РЕЖИССЕР. Семеныч, ты меня до инфаркта доведешь!

СЕМЕНЫЧ. (качает головой, рассудительно) Молод еще. Сначала женись! Потом гипертония, затем инсульт, а после, может, и до инфаркта дело дойдет.

РЕЖИССЕР. Я не доживу.

СЕМЕНЫЧ. Все так говорят.

РЕЖИССЕР. А я не доживу. (прикладывает ткань к кукле) Просил же - темнее.

СЕМЕНЫЧ. Темнее. (раздраженно) Бестолку за тряпками бегать не буду! Я скульптор! (тычет куклой в голову режиссера) Скульптор, а не портниха!

РЕЖИССЕР. (виновато) Их нет рядом...

СЕМЕНЫЧ. (ворчит) Вот-вот... нашел мальчика - по подвалам скакать.

РЕЖИССЕР. (обнимает его) Не ворчи, старче. Поколдуй сам, а? А то у меня (обхватывает свою голову) качан вот-вот лопнет.

СЕМЕНЫЧ. (поднимает куклу) Сам не лопнет (показывает ему кулак) - я подмогну... (удаляется, ворчит) Художник в театре есть, портные есть, помреж есть, а чуть что - Семеныч! Как только сами с горшками справляются?..

Режиссер наклоняется к куклам и по очереди прикладывает к ним ткань. Катя приближается к нему.

КАТЯ. Алексей Иванович, разрешите?

РЕЖИССЕР. (не поднимая головы) Уносите, уносите...

КАТЯ. Что уносить?

РЕЖИССЕР. (выпрямляется) Вы кто?

КАТЯ. Я Катя. Из газеты... Помните, мы договаривались?.. Об интервью, помните?

РЕЖИССЕР. Интервью?

КАТЯ. Ну да, о премьере, неужели не помните?

РЕЖИССЕР. Э... (потирает лоб)

КАТЯ. Катя.

РЕЖИССЕР. Мне сейчас не до разговоров.

КАТЯ. (достает из сумочки таблетки, протягивает ему) Очень хорошо помогает от головной боли.

РЕЖИССЕР. (опасливо берет таблетки) От любой?

КАТЯ. От любой!

РЕЖИССЕР. (кричит) Семеныч! Семеныч, воды!

КАТЯ. Их можно так, без воды.

РЕЖИССЕР. А пройдут?

КАТЯ. Проверено.

РЕЖИССЕР. (подносит таблетку ко рту) Проскочила. Теперь остается надеяться, что не отрава.

КАТЯ. (смеется) Больше ничего не остается.

РЕЖИССЕР. Милая девушка, давайте, отложим ваше интервью, право слово, мне сейчас не до него.

КАТЯ. Голова прошла?

РЕЖИССЕР. (удивленно) Знаете, проходит. Правда, проходит!

КАТЯ. (убежденно) Никогда не поверю, чтобы такой знаменитый режиссер был невежливым человеком!

РЕЖИССЕР. (разводит руками) Вариантов не осталось?

КАТЯ. Не осталось. Катя. (протягивает ему руку)

РЕЖИССЕР. Хорошо! Алексей. (пожимает ей руку) Тогда телеграфно на ультракоротких.

Далее - Алексей.

КАТЯ. Я слышала, что композитор вашего нового спектакля подает на театр в суд.

АЛЕКСЕЙ. Я тоже слышал.

КАТЯ. И что теперь будет?

АЛЕКСЕЙ. Суд.

КАТЯ. А премьера?

АЛЕКСЕЙ. Одно другому не мешает.

КАТЯ. Но как вы будете выходить из этого положения?

АЛЕКСЕЙ. Ко мне это не имеет никакого отношения. Если композитор проиграет суд - все останется на своих местах. Если выиграет... Тогда театр вынужден будет либо платить, либо взять другую музыку...

КАТЯ. Это придется делать вам?

АЛЕКСЕЙ. (разводит руками) У меня таких денег нет.

КАТЯ. Тупик?

АЛЕКСЕЙ. В театре не бывает тупиков. Любая дверь куда-нибудь да ведет. Ну, заменю музыку... Это, вообще, не принципиально. Главное - страсть!

КАТЯ. Мало страстей в жизни?

АЛЕКСЕЙ. В жизни не страсти - романы.

КАТЯ. Вы против романов?

АЛЕКСЕЙ. Я - за страсти!

КАТЯ. Но кукла - это же чурка без души!

АЛЕКСЕЙ. (поднимает куклу со сцены) Я знаю много людей - хуже этой чурки.

Появляется Семеныч со стаканом воды.

Семеныч, миленький, уже не нужно.

СЕМЕНЫЧ. Не выпьешь - убью.

АЛЕКСЕЙ. (пьет) Как ты услышал?

СЕМЕНЫЧ. Ушами! (забирает стакан, кричит) Закройте люк, а то 2не ровен час....(удаляется, обходит препятствие.)

АЛЕКСЕЙ. (трет виски) О чем это мы?

КАТЯ. О кукле.

АЛЕКСЕЙ. Ах да, чурка.

КАТЯ. Я не то хотела сказать.

АЛЕКСЕЙ. Я понимаю вас. В это трудно поверить. Видите? (обводит руками театр) Здесь, внутри - особый мир. Здесь другие люди, другие страсти, другие правда и ложь. Там, за стенами - жизнь. Или то, что принято называть жизнью. (монтировщику) Попросите кого-нибудь закрыть люк. (Кате) Милая, девушка, мне та жизнь не интересна.

КАТЯ. Но вы живой человек?

АЛЕКСЕЙ. Вам, газетчикам, ведь не важно, что я живой человек, режиссер имярек, поставил такой-то спектакль про «дарь иванну» со товарищи. Вам важно, что на нем все переругались и профукали деньги, да еще начали спать вдоль, а кончили - поперек. И никому нет дела, что вот тут (показывает на сердце) ноет от несовершенства человеческой природы. Вы думаете, почему мы занимаемся таким странным театром - кукольным?

КАТЯ. Игра?

АЛЕКСЕЙ. Да... какая игра?

КАТЯ. Не знаю, наверное, своя?

Снова появляется Семеныч и тащит монтировщика за воротник куртки.

СЕМЕНЫЧ. В следующий раз, когда захочется послать куда-нибудь с доской, правильно адрес диктуй.

АЛЕКСЕЙ. Семеныч, ты о чем?

СЕМЕНЫЧ. Этот архаровец весь театр вынесет.

АЛЕКСЕЙ. Этот архаровец, единственный из всех, беспрекословно выполняет любую мою просьбу.

СЕМЕНЫЧ. Он твоими просьбами уже собственную машину под самую крышу нагрузил.

АЛЕКСЕЙ. Как это?

СЕМЕНЫЧ. (издеваясь) Так это! Кинулся... нет тряпки, ну, которую целый час искал... а она у него из кузова торчит.

АЛЕКСЕЙ. Что делать будем?

СЕМЕНЫЧ. (замахивается на монтировщика) Я сам!

АЛЕКСЕЙ. Самосуд не допущу!

СЕМЕНЫЧ. Не боись! Я только должностную инструкцию прочитаю.

Семеныч утаскивает монтировщика так же за воротник куртки.

АЛЕКСЕЙ. Да... Вот и твори после этого... А я вам про особый мир...

КАТЯ. А я вам и поверила?..

АЛЕКСЕЙ. Пустое! (показывает куклу) Посмотрите, какой совершенный инструмент! Ручки есть, ножки, головка. Она все умеет. И ей, как средневековому шуту, все дозволено!

КАТЯ. Но ведь шуты... нужны были для развлечения...

АЛЕКСЕЙ. С шутами особая история. Их никогда не трогали. Шут нужен любому режиму. (играет с куклой) Но его миссия более глубокая, чем кажется на первый взгляд. Шут прячет свое искусство в лукавство. (назидательно) Через декламацию и ерничанье шут разоблачает пороки и комплексы. Частные и всеобщие. (протягивает куклу Кате)

КАТЯ. (пробует играть с куклой) Тогда, какой человек вам больше интересен - счастливый или несчастный?

АЛЕКСЕЙ. Это может выглядеть эгоистично, но мне интересен человек, похожий на меня, - с одной стороны. Но с другой - я вижу в этом проявление широкого альтруизма, потому что людей, похожих на меня, много. Это не лесть - уверенность.

КАТЯ. Поэтому - кукла?

АЛЕКСЕЙ. Поэтому - кукла!

Появляется Семеныч и разводит руками.

АЛЕКСЕЙ. Убег?

СЕМЕНЫЧ. Утек!

АЛЕКСЕЙ. С помрежем сам будешь объясняться!

СЕМЕНЫЧ. Это не моя епархия!

АЛЕКСЕЙ. О, вертеп, ходячий! Видишь, я с девушкой разговариваю, дай мне подышать в раю! (кричит кому-то и машет руками на Семеныча) Опустите арлекин, отрежьте меня от этого посланца ада!

СЕМЕНЫЧ. Так бы сразу и сказал. (обходит Катю со всех сторон, довольный) Молодец, на правильный пусть встал, теперь инфаркт не за горами!

Алексей замахивается на Семеныча, тот уворачивается и покидает сцену медленно и с достоинством.

КАТЯ. У вас сердце больное?

АЛЕКСЕЙ. Сердце? При чем здесь сердце?

КАТЯ. Семеныч...

АЛЕКСЕЙ. Не слушайте этого балаболку. (смотрит на Катю) А может, и не балаболка... (тряхнул головой) Дурдом... Про что мы говорили?

КАТЯ. Вы говорили про куклу.

АЛЕКСЕЙ. Ну да. Понимаете, в каждом человеке остается его куколка, его основа - ребенок.

КАТЯ. Но все мы вырастаем.

АЛЕКСЕЙ. Конечно. И теряем естественность. Заметьте, когда смеются дети?

КАТЯ. Когда им, действительно, смешно.

АЛЕКСЕЙ. Именно. А мы смеемся либо снисходительно, либо заискивающе. Это все маски. А настоящей кукле (управляет куклой) маска не нужна. Она свободна.

КАТЯ. Свободна?

АЛЕКСЕЙ. Посмотрите на человека? Он все время играет в разные куклы. Новый дом, машина, работа, друзья, семья, драгоценности, путешествия... - всего лишь разновидность игры в куклы...

КАТЯ. А любовь?

АЛЕКСЕЙ. Часто и любовь.

КАТЯ. Я не согласна.

АЛЕКСЕЙ. У вас кто-нибудь есть?

КАТЯ. (резко) Это мое интервью!

АЛЕКСЕЙ. (снисходительно) Еще проверите. Желаю удачного опыта!

КАТЯ. А театр?

АЛЕКСЕЙ. Мы же в кукольном доме! Это вечная сказка...

КАТЯ. Я слышала...

АЛЕКСЕЙ. Семеныч? Семеныч - лучшая сказка нашего театра, самая совершенная его кукла... правда, очень ворчливая.

КАТЯ. Он вас любит.

АЛЕКСЕЙ. Он театр любит.

КАТЯ. А вы?

АЛЕКСЕЙ. Я? Так сразу и не ответить... Теперь...

КАТЯ. Нет?

АЛЕКСЕЙ. Нет, не то... мне... в театре стало душно, тоскливо... нужно что-то... что-то менять основательно. Глобально. Все уже придумано. Понимаете? Сто раз опробовано. До оскомины известно. Нужно... другое... Я не знаю, что, но точно - не это! Должна родиться какая-то новая форма. Мне все кажется, что вон там - за этой пыльной кулисой - притаилась невероятная новая идея... новая кукольная конструкция...

КАТЯ. Я что-то такое уже слышала...

АЛЕКСЕЙ. Это говорят приблизительно каждые 50 лет из последних двух тысяч.

КАТЯ. А о публике вы думаете?

АЛЕКСЕЙ. Понимаете, если мне неинтересно, то и публике будет - скучно. Хотя... легко все сваливать на всеядность зрителя... Он разный, но он - не дурак. Я это точно знаю!

КАТЯ. Мне кажется... я должна познакомить вас с одним человеком...

АЛЕКСЕЙ. А интервью?

КАТЯ. (махнула рукой) Меня все равно прогонят!

АЛЕКСЕЙ. Уважаю оптимистов!

сцена 4

Кукольный театр.

СТАРАЯ АКТРИСА. (потрясая текстом роли) Нет, вы только посмотрите, что этот идиот пишет - “она улыбнулась”!

МОЛОДОЙ АКТЕР. Улыбнулась, ну и что?

Далее - Старая и Молодой.

СТАРАЯ. (показывает свою куклу) Как это, ну и что? Это же кукла!!!

МОЛОДОЙ. А что, кукла не может улыбнуться?

СТАРАЯ. Кукла? Эта? Чем? (дергает свою куклу)

МОЛОДОЙ. (показывает ей свою куклу) А моя может.

СТАРАЯ. Молодой человек, сколько вам лет?

МОЛОДОЙ. А вы не обидитесь?

СТАРАЯ. Я слишком долго живу, чтобы обижаться.

МОЛОДОЙ. Тогда - мало.

СТАРАЯ. Вот я и вижу, что мало. Было бы много, вам бы тоже стало смешно, когда кукла улыбается.

МОЛОДОЙ. А мне и так смешно.

СТАРАЯ. А мне грустно. Мне очень грустно.

Мимо них монтировщики волокут доску.

(потрясая ролью) Вы хоть пьесу читали? Не роль, а всю пьесу? Здесь нет места для нас - для актеров. Только марионетки! Даже голоса... и того лишили!

МОЛОДОЙ. Это же так увлекательно! По-моему, (потрясает ролью) это так ново, так необычно.

СТАРАЯ. Юноша! Все уже было. Надо знать историю... Просто, чтобы не попасть в...

МОЛОДОЙ. Глупую историю.

СТАРАЯ. Как минимум... Артист-марионетка! Старые игры... Неучи все время изобретают велосипед... Ничего... Покуралесят и вырастут... И вернутся в наши сказочки...

МОЛОДОЙ. Но ведь это интересно?

СТАРАЯ. (показывает свои пустые карманы) Интересно стоит других денег.

МОЛОДОЙ. (голосует обеими руками) Полная солидарность!

СТАРАЯ. Интересно... Модно... Люди... куклы... Все равно... (роняет роль, охает и тут же садится на нее) Вот смотрите на меня. Что бы я не говорила, а рефлексы свое дело знают. (поднимается)

МОЛОДОЙ. Да при чем здесь рефлексы. Весь ваш старый театр погряз в рутине, в комплексах. Кому нужны эти замшелые суеверия? Упала роль - надо на нее обязательно сесть! А если у меня брюки узкие или радикулит?

СТАРАЯ. Молодой человек, с такими взглядами надо держаться от театра подальше! Да и от меня тоже.

МОЛОДОЙ. (показывает) На той грядке?

СТАРАЯ. К сожалению, нам придется работать на одной грядке, но заявляю со всей ответственностью - нас разделяет пропасть!

МОЛОДОЙ. (заламывает руки) О, не перейти мне этой пропасти! Протяните руку мне, о спасительница!

СТАРАЯ. Не паясничайте, молодой человек. Это серьезно.

МОЛОДОЙ. Я серьезен. Я очень серьезен. У меня вот (показывает) гапит неудобный и станок не закреплен. Как же я могу шутить? Таким вещами не шутят! А тут еще (кивает) старшие товарищи не помогают бедному молодому дарованию...

СТАРАЯ. Молчите, дарование... Одно неверное движение... (замахивается на него куклой)

МОЛОДОЙ. И погибну я во цвете лет во славу Мельпомене!

СТАРАЯ. Она вас даже не заметит?

МОЛОДОЙ. А я ей куклу с оказией. (вытягивает вверх куклу)

СТАРАЯ. Еще один идиот.

МОЛОДОЙ. Я не идиот, но я все равно убежден, что вы неправы. И кукла может все!

СТАРАЯ. Кукла не может ничего!

МОЛОДОЙ. Нет - все!

СТАРАЯ. Нет - ничего!

МОЛОДОЙ. Нет - все!

СТАРАЯ. Нет - ничего. Сколько вас было, сумасбродов - все новые формы открываете! Попрыгаете-попрыгаете, да на той же пятой точке и окажетесь! А мы - по старинке - сказки деткам будем рассказывать про доброе и вечное. Вот и все ваши новые формы!

МОЛОДОЙ. Как же вы можете говорить, что кукла ничего не может, если столько лет держите ее в руках?

СТАРАЯ. Я не просто держу, я ее жить заставляю. Я!!! Сама кукла все равно ничего не может, глупый. Нет папы Карло - нет и Буратино!

МОЛОДОЙ. А мы кто? Мы же и есть - папы Карло!

СТАРАЯ. Вы, может, и папа Карло, а я - заслуженная артистка!

МОЛОДОЙ. Я вас поздравляю!

СТАРАЯ. Молодой человек, вы опоздали на сто лет.

МОЛОДОЙ. Странно, я думал на 99.

СТАРАЯ. Невежа, разве так можно с женщиной разговаривать?

МОЛОДОЙ. Вы не женщина, вы - актриса!

СТАРАЯ. Еще один - творец. От прежних не знаешь куда деваться, так нет - новые народились!

МОЛОДОЙ. (простирает руки, как священник) Утешься, страдалица! Отмщение скоро! (потрясая пьесой) А пока помоги отроку неразумному с ролью разобраться.

СТАРАЯ. А что там разбираться - сплошная чушь!

МОЛОДОЙ. Точно, только я никак логику не пойму.

СТАРАЯ. Твое дело - не логику искать, а текст учить.

МОЛОДОЙ. Тут сказано, “он пошел”. А куда - не понятно.

СТАРАЯ. Творцы... Сами не знают, чего хотят - пойди туда, не знаю куда. И все, как один, что агенты 007, - и в огне не горят, и в дерьме не тонут!

МОЛОДОЙ. Давайте репетировать. Подайте реплику.

СТАРАЯ. Бог подаст!

сцена 5

На сцене Алексей, Ирина, Семеныч, Старая актриса, Молодой актер. Каждый держит по экземпляру пьесы. Вокруг много кукол разных конструкций.

ИРИНА. (показывает куклу) Ну разве это принц?

АЛЕКСЕЙ. Что вас не устраивает?

ИРИНА. Посмотрите, посмотрите!

АЛЕКСЕЙ. Кукла, как кукла.

ИРИНА. А мне нужна совершенная кукла! А у этой... Ноги... посмотрите, толстые ноги!

АЛЕКСЕЙ. (берет куклу, рассматривает) Ноги, как ноги.

ИРИНА. (отнимает куклу) Это же шарж, а не принц! У него должны быть тонкие изящные ноги. А у этой... (берет другую куклу) Одетта - мечта! Разве у мечты может быть шея с телеграфную мачту?

АЛЕКСЕЙ. Как вам... как вам объяснить...

ИРИНА. Не надо мне объяснять.. Я вчера целый день пыталась найти художника... А меня все к Семенычу посылали...

АЛЕКСЕЙ. Правильно посылали...

ИРИНА. Что?

АЛЕКСЕЙ. Простите, я в том смысле, что...

ИРИНА. Мне не смысл нужен, а точное воплощение...

АЛЕКСЕЙ. Кукла не может точно повторять человека. Тогда это - не кукла.

ИРИНА. А мне нужно точно! Я хочу, чтобы в этом “Лебедином озере” танцевали совершенные куклы... У них должны быть идеальные пропорции - ноги, руки, корпус, посадка головы... Абсолютная свобода движений... Иначе у нас получится шарж.

АЛЕКСЕЙ. Почему вы так в этом уверены?

ИРИНА. Потому, что я уже делала иначе. (показывает на голову) Здесь, когда я закрываю глаза, вижу гениальное соответствие музыки и исполнения.

АЛЕКСЕЙ. Я тоже хочу это увидеть.

ИРИНА. Надо сделать правильных кукол.

АЛЕКСЕЙ. (берет ее руки и кладет их себе на голову) Покажите мне, я хочу теперь.

ИРИНА. (освобождает свои руки) По-моему, это уже другой спектакль?

АЛЕКСЕЙ. (снова прикладывает ее руки к своей голове) В театре только так и можно! Или вместе, совсем вместе, или... мы будем с вами ставить разные спектакли, а деньги отпущены только на один.

ИРИНА. А вы не торопитесь?

АЛЕКСЕЙ. Что вы... Я и так боюсь опоздать!

ИРИНА. И я боюсь.

АЛЕКСЕЙ. (привлекает ее к себе) Давайте объединим наши страхи! Вместе бояться даже приятно!

ИРИНА. Я все равно боюсь.

АЛЕКСЕЙ. (целует ее и громким шепотом) Я рядом...

ИРИНА. (отстраняется) Я не этого боюсь.

АЛЕКСЕЙ. А чего?

ИРИНА. Я боюсь провалиться.

АЛЕКСЕЙ. Нельзя все время об этом думать, а то точно - провалимся. Все провалимся.

ИРИНА. А я только об этом и думаю.

АЛЕКСЕЙ. А я о другом...

ИРИНА. Попробуйте отвлечься, давайте... (отодвигается от него) поработаем.

АЛЕКСЕЙ. Грустно, (делает пионерское приветствие) но подчиняюсь производственной необходимости.

ИРИНА. Вот посмотрите, мне нужно сделать арабеск (показывает). А вот так это делает кукла (берет куклу).

АЛЕКСЕЙ. Что вас смущает?

ИРИНА. Когда я ставила в балете, мне, казалось, что не хватает полета...

АЛЕКСЕЙ. А теперь не хватает музыки?

ИРИНА. Именно!

АЛЕКСЕЙ. В чем проблема? Вместо двух арабесков делайте один.

ИРИНА. Так просто?

АЛЕКСЕЙ. Все гениальное - просто.

ИРИНА. Вы так в себе уверены?

АЛЕКСЕЙ. Пусть сомневаются критики. Они за это деньги получают. Грош мне цена, если я сомневаюсь в себе! Я могу быть неуверен в выборе пути, но никак не цели! Я окончательно решил, что все будем делать на чистых переменах. Хотите, я расскажу мой сон про то, как надо делать па-де-де?

ИРИНА. Разве что сон. Я боюсь об этом и думать.

АЛЕКСЕЙ. С кем в бой иду?

ИРИНА. Будет вам. Рассказывайте.

АЛЕКСЕЙ. Представьте себе... (взмахнул рукой) Музыка!

Звучит музыка. Проявляется большое высокое дерево. Луч света выхватывает его середину. И постепенно, словно разрывается береста, распахивается рваное окно-экран.

Это - зеркало. В нем принц Зигфрид будет видеть Одетту, когда станет танцевать с Одиллией. Это и есть - чары Черного рыцаря. Весь мир - зеркало!

ИРИНА. Чем чаще смотришься, чем лживей изображение?

АЛЕКСЕЙ. (обнимает ее) Умница!

ИРИНА. Тогда... зачем танцы? Я окончательно запуталась. Посмотрите...

Появляются лебедята. Они исполняют “танец маленьких лебедей”. Крайние все делают не в темп.

Пожалуйста, ножки ритмичнее и головки синхронно. Видите, крайние куклы все время сбиваются.

АЛЕКСЕЙ. Потому что просто танец не интересен. (кричит) Дайте музыку! (снова звучит “танец маленьких лебедей”) Эта грядка (показывает) - для маленьких лебедей. (показывает) А тут - тень. Поехали!

Лебеди танцуют, а над ними развевается плащ Черного рыцаря. Он задевает крайних лебедят. Они останавливаются, оглядываются - никого нет, а страшный рыцарь сверху.

ИРИНА. Мне кажется, что мы перегружаем. Зачем в этом простом танце нужна зловещая тень?

АЛЕКСЕЙ. Продолжаем! (лебеди танцуют, Ирине) Вам хочется умиляться?

ИРИНА. Нет.

АЛЕКСЕЙ. Вот пусть и зритель не умиляется! Вы же сами говорили, - нужно следовать драматизму музыки.

ИРИНА. Но не настолько же?

АЛЕКСЕЙ. До конца! Бескомпромиссно! Стоп!

Музыка смолкла, лебеди остановились. Появились Молодой актер с лебедями, Старая актриса с Тенью и Семеныч с пьесой.

(Старой актрисе) А вы отсюда - вихрем! (показывает движение) Сможете?

СТАРАЯ. Вы сделайте мне удобно, все остальное - я сама!

АЛЕКСЕЙ. (Молодому) Школа! Учитесь!

МОЛОДОЙ. А я что? Я - вихрем!

СЕМЕНЫЧ. (потрясая рукописью) Ну это же чушь собачья!

СТАРАЯ. (протягивает ему руку) Благодарю, товарищ!

АЛЕКСЕЙ. (снисходительно) Не горячитесь, а вдруг это - великое произведение?

СЕМЕНЫЧ. Это? (набрал побольше воздуха) Это... (бросил рукопись на пол и тут же быстро сел на нее)

МОЛОДОЙ. (смеется) Душа сомневается, а попа - нет! А она уж точно знает! Чем о великих рассуждать, лучше бы люк закрыли.

СЕМЕНЫЧ. Не мое это дело. (понимается, ворчливо)

АЛЕКСЕЙ. Ну да, не царская работа.

СЕМЕНЫЧ. Подумаешь, одним великим больше, одним меньше! Что мы теряем?

МОЛОДОЙ. Работу.

СТАРАЯ. Такую не грех и потерять.

АЛЕКСЕЙ. А вот и не подеретесь!

ИРИНА. Человечество не досчитается частицы своей души!

СЕМЕНЫЧ. Не переживайте! В этих потемках и так ничего найти нельзя! Все что должны написать - напишут, что должны открыть - и так откроют! И формулы распишут. (махнул рукой) Ни одни - так другой сделает.

ИРИНА. Это уже будет другое время.

СЕМЕНЫЧ. Подумаешь! Сто лет в одну или другую сторону... Что это меняет?

ИРИНА. Мы можем опоздать!

СЕМЕНЫЧ. А куда торопиться?

АЛЕКСЕЙ. Ты против прогресса?

СЕМЕНЫЧ. Все равно прогресс приведет к краху! Здесь каждый сам за себя. Надо успеть пожить, (показал на сцену) пока вселенная цела!

МОЛОДОЙ. Вот уж не думал, что единственная надежда вселенной - кукольный театр!

СЕМЕНЫЧ. Думай - не думай, а от очевидного не спрячешься!

СТАРАЯ. А как же остальное искусство?

СЕМЕНЫЧ. Куда ему до нас! Да и на него уходит слишком много времени, денег и души!

ИРИНА. Да вы - поэт, Семеныч!

АЛЕКСЕЙ. Семеныч не поэт, Семеныч - философ!

ИРИНА. Так его надо спасать!

МОЛОДОЙ. (печально) От этого лекарства нет! Это не болезнь - диагноз.

СЕМЕНЫЧ. Сами спасайтесь. (беззлобно Молодому актеру) Дождешься у меня, щенок, проткну тебя гапитом. (замахивается на него тростью)

СТАРАЯ. А то мне одной не справиться. (протягивает Семенычу руку)

МОЛОДОЙ. (падает) Погиб! Во цвете лет погиб.

Семеныч хватает первую попавшуюся куклу и “добивает” поверженного.

СЕМЕНЫЧ. Ах ты, басурман, неверующий! А ну, вставай, образина! Глядите сюда! (поднимает куклу-птицу) Ну, как? Помогайте.

Подает куклу Старой актрисе и Молодому актеру, они работает с ней.

АЛЕКСЕЙ. Зачем нам попугай?

СЕМЕНЫЧ. (обиженно) Это не попугай - райская птица! Перышки покажите, перышки!

Актеры старательно пляшут с куклой.

АЛЕКСЕЙ. А ты голос ее слышал?

Актеры издают совместный звук, что-то вроде крика Тарзана. Алексей зажимает уши.

Это же труба иерихонская!

СЕМЕНЫЧ. Дурак! Ее трое водить будут. Я еще придумал ей механизм для головы - попадаете от зависти! Знаешь какое мы дыхание изобретем? С таким дыханием три минуты свободно без воздуха можно обходиться!

ИРИНА. С таким дыханием эту красавицу надо приспособить в ловцы жемчуга.

АЛЕКСЕЙ. Она еще и акул разгонять будет!

СЕМЕНЫЧ. Да вы просто завидуете, как самые обыкновенные бездарные посредственности!

Семеныч забирает куклу и молча уходит со сцены. За ним уходят Старая актриса и Молодой актер.

ИРИНА. Как неловко получилось...

АЛЕКСЕЙ. Не переживай, он всегда выпендривается, если...

ИРИНА. Что, если?

АЛЕКСЕЙ. Вы, леди, очень понравились старику, вот он и старается лицом в грязь не ударить.

Семеныч возвращается и слышит последние слова.

СЕМЕНЫЧ. А ты, малец, ответ за меня не держи! Сам с усам!

ИРИНА. Ой, простите меня...

СЕМЕНЫЧ. Не тебе кланяться, ну да от этого дождешься! Вы вот мне, старорежимному объясните, какого лешего мы делать будем?

АЛЕКСЕЙ. Ты же пьесу в руках держишь. Чего там не понятно?

СЕМЕНЫЧ. Там, где слова, понятно.

АЛЕКСЕЙ. Ну?

СЕМЕНЫЧ. На месте! А что вы будете делать, когда слова кончатся?

АЛЕКСЕЙ. Вопрос!

СЕМЕНЫЧ. Оно!

ИРИНА. Понимаете, Семеныч, миленький, мы и сами не знаем, что делать. Вроде так красиво придумано... Ох, чует мое сердце, что провалимся...

Отступает назад и проваливается в люк. Голова сверху, а ноги болтаются.

А-а-а!!!

АЛЕКСЕЙ. (бросается спасать) Любимая!

А-а-а!!!

СЕМЕНЫЧ. (наклоняется) Говорил я вам, чтобы люк закрывали.

ИРИНА. Мамочки, страшно!

СЕМЕНЫЧ. Самое страшное уже произошло! Вы - провалились!

АЛЕКСЕЙ. Ты не рассуждай, ты помогай!

Совместными усилиями вытаскивают Ирину из люка.

ИРИНА. Я уже провалилась!

АЛЕКСЕЙ. (обмахивает ее пьесой) И чудненько! Самое страшное уже... снизу.

СЕМЕНЫЧ. (заглядывает в люк) Ниже некуда!

АЛЕКСЕЙ. Прошу внимания! Дорогие мои! Свершилось. Благодаря нашей глубокоуважаемой Ирине Васильевне нам теперь осталось воспарить! Попрошу соблюдать в дальнейшем творческую дисциплину в театре и постные дни дома! И да будет удача с нами!

сцена 6

Вбегает Катя. С разбегу она наталкивается на Семеныча.

КАТЯ. Ой, простите, пожалуйста.

СЕМЕНЫЧ. (ворчит) Вот и муза ваша... свалилась!

КАТЯ. Я успела! Он идет! Быстро-быстро!

СЕМЕНЫЧ. (наставительно) В театре быстро не бегают, в театре медленно поспешают.

КАТЯ. Не время, он за кулисами!

АЛЕКСЕЙ. Спокойно. Кто? Кто?

ИРИНА. Катенька, вы... возбуждены.

КАТЯ. Хозяин мой идет!

СЕМЕНЫЧ. (всплеснул руками) Дождались! Спонсор пожаловал!

ИРИНА. (панически) У нас ничего не готово!

АЛЕКСЕЙ. Так! Без эмоций! Семеныч, тащи своего райского попугая!

СЕМЕНЫЧ. Это райская птица!

АЛЕКСЕЙ. Греби всех - доделанных, недоделанных... Вернисаж устроим и побольше!

ИРИНА. Мы же главного так и не решили!

АЛЕКСЕЙ. А мы в процессе! На глазах творить будем! Веди, Катарина, своего мандарина!

За сценой раздается какой-то грохот, через мгновенье появляется испуганный Хозяин в картонной короне с веревками в руках. Поодаль охранники с пистолетами.

ХОЗЯИН. (охранникам) Не подходить! Я сам!

Выбегают Старая актриса и Молодой актер. Охранники наставляют на них оружие. Актеры быстро поднимают руки вверх и замирают. Катя в стороне зажимает рот, чтобы не рассмеяться.

ХОЗЯИН. Я, кажется, за что-то зацепился...

Дергает за одну веревку. Прямо на него начала опускаться ближняя падуга. Охранники тут же пригрозили всем. Все подняли руки, тогда охранники прицелились вверх.

Что-то не так.

Дергает за другую веревку. Раздается гром, и сверху сыпется снег. Охранники пальнули вверх.

Еще хуже.

АЛЕКСЕЙ. Стойте на месте и ничего не делайте. (Хозяину на охранников) Уберите их, пожалуйста, а то до премьеры никто не доживет.

ХОЗЯИН. Вон. (взмахнул веревками)

В глубине что-то грохнуло.

АЛЕКСЕЙ. Замрите! (актерам) Помогите ему. (те не двигаются) Руки опустить, выйти из столбняка и помочь! Ясное актерское задание. Выполнять!

Все опускают руки, Актеры забирают у Хозяина веревки и расходятся в разные стороны.

ХОЗЯИН. Извините, я привык размахивать руками.

СЕМЕНЫЧ. Хорошая привычка, только надо масштаб соизмерять.

ХОЗЯИН. Я, наверное, там что-то испортил. Вы не стесняйтесь, говорите, (полез в карман) я компенсирую.

СЕМЕНЫЧ. (протягивает руку) Вы к нам почаще заглядывайте! Всегда рады!

АЛЕКСЕЙ. (подходя, бьет Семеныча по руке) Семеныч, ты - скульптор. Я кажется, наконец-то это понял. (Хозяину) Регулярные походы в театр значительно облегчат вашу жизнь.

ХОЗЯИН. Нет уж. Натерпелся я в ваших катакомбах.

ИРИНА. (достает платок и стряхивает пыль с костюма Хозяина) Пиджаку тоже досталось.

ХОЗЯИН. Что вы, не надо. Признаюсь, я не удержался. Очень захотелось посмотреть, что тут у вас делается.

КАТЯ. (забегая вперед) Я приносила афишу и...

ХОЗЯИН. (делает жест рукой, и Катя замолкает) Понимаете, (по-детски) Премьеру я и так увижу, а мне бы... Можно на кукол посмотреть? Просто на кукол?

ИРИНА. Просто на кукол? (переглядывается с Алексеем и Катей)

СЕМЕНЫЧ. Чего уставились? (Хозяину) Думаете, только вам в куклы играть хочется!

ХОЗЯИН. У меня в детстве... Я пупса у сестры украл... У нее были куклы, а у меня только грузовики...

Семеныч надевает Хозяину на руку перчаточную куклу. Хозяин шевелит пальцами, кукла двигается.

Простая перчатка...

СЕМЕНЫЧ. Эта кукла называется - Петрушка.

А это (показывает лебедят) - механическая верховая кукла.

ХОЗЯИН. Но их четыре!

СЕМЕНЫЧ. Это для зрителей!

Семеныч дает ему тростевую куклу.

ХОЗЯИН. Сложная...

СЕМЕНЫЧ. Она называется тростевая. Это (показывает трости) - трости. Видите палку? Она называется - гапит. Если его повернуть, то и голова поворачивается.

ХОЗЯИН. ( пробует управлять) Получается!

СЕМЕНЫЧ. А если дергать за эти нитки, то можно управлять лицом. (дергает за нитки, у куклы открылись глаза и рот)

Трости выскакивают.

ХОЗЯИН. Вместе не получается. Неудобно.

АЛЕКСЕЙ. Это с непривычки. Такой куклой легко управлять. Только все время надо голову задирать.

СЕМЕНЫЧ. И говорить.

Хозяин пробует.

ХОЗЯИН. Это невозможно.

СЕМЕНЫЧ. В театре возможно все. У нас есть такие маски - по шесть килограммов весят. А актер таскает на голове такую дуру и еще при этом играет!

ХОЗЯИН. Нет!!!

СЕМЕНЫЧ. Да. И за ту же зарплату, заметьте!

АЛЕКСЕЙ. Семеныч!

СЕМЕНЫЧ. А что я такого сказал?

ИРИНА. Вы попробуйте с марионеткой.

Семеныч и Алексей дают Хозяину крестовину с марионеткой.

СЕМЕНЫЧ. Марионетка - низовая кукла.

ХОЗЯИН. Странно.

СЕМЕНЫЧ. Логично. Верховые - находятся выше актера, а низовыми он управляет сверху. Бывают еще мимирующие куклы (показывает) и теневые. Эти - самые древние и разнообразные.

Старая актриса и Молодой актер показывают разных теневых кукол. Хозяин качает головой.

Вообще куклы бывают из самого разного материала - папье-маше, резина, целлулоид, ткань, фанера, дерево.

ХОЗЯИН. Буратино!

СЕМЕНЫЧ. А вы знаете историю вопроса!

АЛЕКСЕЙ. Семеныч, полегче!

СЕМЕНЫЧ. (отмахнулся от Алексея, экскурсионно, показывая рукой) Это - зеркало сцены, это - падуга, это - арлекин, это мы называем передником, это - портал. Здесь, за ширмой работают актеры, это - грядка.

ХОЗЯИН. Надо же! (вертит крестовиной, как ребенок) У нее ручки двигаются... и ножки... Ой, она плясать может!

ИРИНА. Надо держать ее на одном уровне от пола.

ХОЗЯИН. Не получается - с людьми проще.

СЕМЕНЫЧ. Должно получиться. Вот. А теперь пойте что-нибудь.

ХОЗЯИН. (опешил) Что, что петь?

ИРИНА. Что хотите.

ХОЗЯИН. Я ничего... “В траве сидел кузнечик...” (кукла выпала из рук) У меня ничего не выходит. (жалобно) Я все ниточки перепутал, можно исправить?

СЕМЕНЫЧ. Я сам. (забирает куклу)

ХОЗЯИН. Да, конечно. (оглядывается вокруг, восхищенно) Какая трудная работа!

СЕМЕНЫЧ. Да уж...

ХОЗЯИН. За такую работу надо много платить.

СЕМЕНЫЧ. (наступает на него) Я рад, что вы сами...

Все смеются и оттаскивают Семеныча от Хозяина.

ХОЗЯИН. Я что-то не так сказал?

СЕМЕНЫЧ. Нет, все правильно. И своевременно.

Алексей подходит к Хозяину и шепчет ему на ухо.

ХОЗЯИН. В час?

АЛЕКСЕЙ. В месяц.

ХОЗЯИН. Не может быть!!!

СЕМЕНЫЧ. (наступая на Алексея) И я им про то талдычу.

ХОЗЯИН. Катя! (Катя подбежала, достала блокнот) Проверьте по смете - оплату персоналу закладывали?

КАТЯ. И проверять не надо - только материальная часть и гонорары.

ХОЗЯИН. (категорично) Будем менять. (Алексею) Вы поможете скорректировать?

СЕМЕНЫЧ. (заслоняет Алексея) Лучше я!

ХОЗЯИН. Мне все равно, главное, чтобы людям не было обидно.

СЕМЕНЫЧ. (уверенно) Не будет.

ХОЗЯИН. Минутку.

Хозяин жмет руки Алексею и Семенычу, неловко целует руку Ирине, поворачивается к Кате и ей целует руку. Катя стоит неподвижно, тогда Хозяин берет ее за руку и уводит.

СЕМЕНЫЧ. (вслед) Еще немного - и станет совсем ручным. Но какой размах!

АЛЕКСЕЙ. Не завидуй! У этого господина шансы дожить до твоего возраста приблизительно такие же, как у тебя заработать его деньги!

сцена 7

У портала толпятся, заглядывая в дырочки на публику, Алексей, Ирина, Старая актриса, Молодой актер, Катя и Хозяин, охранники.

АЛЕКСЕЙ. Так! Все на месте!

ВСЕ!!!

АЛЕКСЕЙ. Семеныч, Где Семеныч?

СЕМЕНЫЧ. (тащит бумагу)

АЛЕКСЕЙ. Где тебя носит? Уже второй звонок!

СЕМЕНЫЧ. Быстро разбирайте!

Все разбирают листки.

Три-четыре!

Все роняют листки и дружно садятся на них, охранники смотрят на сидящих. Семеныч делает им подсечку. Охранники валятся.

СЕМЕНЫЧ. Успел, право слово - успел!

АЛЕКСЕЙ. Все по местам! С Богом!

ХОЗЯИН. Боюсь...

Все поднимаются. Охранники встали по обе стороны от Хозяина. Он на них машет рукой, и они отступают.

АЛЕКСЕЙ. Не бойтесь. Вы можете потерять только деньги.

ИРИНА. А мы - репутацию!

ХОЗЯИН. Сколько?

ИРИНА. Бесценно.

Громко звенит звонок, приглашая к началу спектакля.

ХОЗЯИН. У меня руки холодные!

КАТЯ. (обнимает его) Расслабьтесь - я с вами!

ХОЗЯИН. Катя!

КАТЯ. Ну, ну... (гладит его по голове)

Охранники отворачиваются.

СЕМЕНЫЧ. Я за валидолом!

АЛЕКСЕЙ. (Ирине) После премьеры - ко мне. Я умру, если отказ!

ИРИНА. Неужели я похожа на убийцу? (целуются)

АЛЕКСЕЙ. (машет рукой) Занавес!

В черном кабинете находится экран-береста. Принц Зигфрид танцует с Одиллией, а внутри бересты точно такой же танец, только с принцем танцует Одетта. Своей черной тенью кружит над этими двумя параллельными танцами черная тень Злого гения.

сцена 8

В тишине - редкие неуверенные хлопки.

СТАРАЯ АКТРИСА. (наблюдая за зрителями и за поклонами) И все-таки странная штука - театр! Если с тонущего корабля бегут крысы, то тонущий театр после всех разбежавшихся “крыс” кренится, черпает воду и грязь, но все равно выплывает. Он цепляется за жизнь мертвой хваткой. Уходят все. Но актер почему-то всегда остается. Бездомный и безденежный, зависимый и обиженный - он остается на тонущем корабле и латает дыры, чтобы плыть дальше... Театр viva!

Куклы балета делают глубокие реверансы.

Слышится звон разбиваемых зеркал. В это время как бы гаснет экран-береста, и становится понятно, что действие происходило в черном кабинете.

Далее на поклон выходят - участники постановки балета - Режиссер, Балетмейстер, Актеры, Семеныч, Хозяин, Журналистка...

И снова падает занавес. На фоне пустой сцены видно, что сверху болтаются толстые канаты, уходящие вверх...

1-9 мая 2000